-Хоть на пенсии поживу для себя, по театрам похожу, — решила мама
-Так и сказала, что хочет хотя бы на старости лет пожить в свое удовольствие. В театры походить, в музеи, в сквере на лавочке книжку читать. Представляешь? Мы с сестрой только рты разинули! Вот так мама у нас, вот так бабушка у наших детей! — рассказывает Нина подруге про свои горести. Нине 29 лет, замужем. Живут в столице, снимают однокомнатную с мужем и 4-х летним сыном. Им бы взять ипотеку, да на первый взнос скопить не получалось никак: ее декрет, плата за квартиру, питание. -У сестры старшей ситуация не лучше: двое мальчишек, ипотечная двушка. Мы надеялись, чего греха таить, что мама подумает о нас, о своих внуках. Но нет, мама думает только о себе, — продолжает Нина. Маме Нины и ее сестры 59 лет. Пару лет назад Евгения Ивановна ушла с работы на вынужденную пенсию. Поработала бы еще, да заболела ее старшая сестра.
-Мы родились и выросли в дальнем Подмосковье, — объясняет Нина ситуацию, — до столицы — 2 часа на электричке. Когда учились намучились: общагу не дали, ежедневно приходилось ездить, вставали чуть свет, приезжали и падали. Ирина после института замуж вышла за москвича, но жить им было негде. Комнату снимали, потом ипотека. Декреты один за одним, еле вытянули. Ее мальчишкам сейчас 7 и 5 лет. А у меня и вовсе муж иногородний, мы на съеме. До сих пор, а маме хоть бы хны! Евгения Ивановна овдовела 10 лет назад, Подмосковная двушка в равных долях принадлежит теперь ей и обеим дочерям. А старшая сестра женщины Ольга Ивановна замужем была в ранней молодости за человеком на 25 лет старше ее. От мужа осталась хорошая квартира в Москве и все. Детей у Ольги Ивановны не было, поэтому, когда она заболела, то ухаживать за ней поехала младшая сестра. -Ну, — говорила Нина сестре, — маме не позавидуешь, тетя Оля капризная, зато у нас скоро будет квартирный вопрос решен. Продадим двушку в Москве, цена хорошая. Мы на свою половину квартиру возьмем в ипотеку, да и вы с мужем вздохнете, погасите остаток долга. Евгения Ивановна практически 2 года прожила с сестрой: на полдня приезжала раз в месяц проведать родные пенаты. -Тяжело, — вздыхала она, — не отойдешь, не отъедешь.
-Я хорошо жила, — рассказывала сестре Ольга Ивановна, — для себя. И модницей быть денег хватало, и на культурную программу оставалось. Что ты там в своей дыре видела? Проблемы дочек и работу. Вот ты за мной ходишь, это хорошо, но не будь тебя, за мою квартиру любой бы за мной ухаживал. -Оля всегда была характерной, — соглашается Евгения Ивановна, — даже в последние дни надо мной мудровала. Но сестра ведь, не бросишь. А теперь, когда сестры не стало, а квартира по закону отошла Евгении Ивановне, она вдруг передумала возвращаться в свое родное Подмосковье. -Что я там не видела? — развела руками женщина, — Я на пенсии там ни дня не жила, привыкла в Москве. Не хочу возвращаться. Буду жить в квартире, доставшейся от сестры. -Мам, — запричитала Нина, — ты в своем уме? Мы с Ириной рассчитывали, что московскую квартиру продадим. Мы на съеме мучаемся, а тебе захотелось стать столичной штучкой? По театрам походить?
-Вы с мужем можете уехать в нашу квартиру и жить там, раз денег нет, — пожала плечами Евгения Ивановна. -И ездить на работу по 2 с лишним часа в один конец? — возмутилась дочь, — Или там работу искать? Ну ладно, найдем, на копейки и что? Квартира та — на троих, а Ирина? У нее тоже ипотека, ей ты что присоветуешь? -А почему я должна советовать? — не сдавалась Евгения Петровна, — Давайте продадим ту квартиру, вот вам с сестрой и деньги, правда, я свою часть тоже возьму, в московской квартире ремонта давно не было, да и мне хочется куда-то съездить.
-Нормально рассудила! — негодовали Нина с сестрой, — Сравнила треть от халупы в дальнем Подмосковье и половину от продажи квартиры почти в центре столицы! И главное: я хочу в Москве, я тут рядом с внуками! О внуках она подумала, ага, когда их без жилья оставила! Вот куда на старости лет? Еще лет 10 и никаких театров не надо будет, люди на пенсии за город уехать стремятся, а мама наоборот? А ведь когда совсем будет немощная, будет требовать ухода от дочерей и внуков! Евгения Петровна даже не предложила семье младшей дочери пожить с ней в московской квартире. Сказала, мол, сами крутитесь, деньги на первый взнос у вас будут, занимайтесь продажей старого жилья.
-Мама, — обратилась к Евгении Ивановне Нина, — тебе не стыдно? Ладно мы, но ты о внуках-то подумай? Ты так поступаешь, а потом будешь к ним на съем или в ипотечную халупу приезжать с гостинцами? Неужели нельзя решить вопрос, чтобы всем было хорошо? -Всем — это вам с Ириной? — прищурилась Евгения Ивановна, — Нет, не могу. Я 2 года ходила за сестрой, а вы с Ириной даже не поинтересовались, может нужно что! Не навестили ни меня, ни тетку. А я иной раз в магазин от нее выйти не могла. -Ну ты даешь, — присвистнула дочь, — и у меня, и у Иринки дети маленькие, мы в декрете были. А тетке должна была еще и соцслужба помогать. У нее детей не было, она одна на старости лет осталась, а ты что делаешь? Сейчас ты нас кидаешь, не удивляйся, если потом за тобой ходить будет некому! -Некому? — пожала Евгения Ивановна плечами, — Ну и ладно. Как Оля говорила, за мою квартиру, желающие ухаживать быстро найдутся. -Это тетка маме напела, — уверена Нина, — расписала преимущества жизни «для себя». Вот маму и повело, ни о ком теперь думать не желает. Москвичка. Ты как хочешь, а я, пока она не одумается, даже звонить не буду. А квартиру Подмосковную надо продавать.
Ирина с мамой общается, в основном, по телефону. И она бы как раз с продажей не спешила: мама же не требует свою долю деньгами немедленно, а случись что, с мужем нелады, например, куда можно будет вернуться? Там хоть доля есть, а мама ясно дала понять, что в новую квартиру она дочерей не пустит и проблемы их решать не станет.