Лось попросил защиты от стаи волков у охотника, прибежав ночью к его дому

Наконец лось ушел от своего преследователя, скользившего на быстрых лыжах и опустился под исполинской елкой, ветви которой украшенные и отягощенные снегом, грациозно опускались к земле. Каждый нерв громадного лося напряжённо дрожал, когда он лежал вытянув усталые ноги. Вдруг в кристальном воздухе пронесся унылый, слабый, но непрерывный звук с каждой минутой стал усиливаться. Лось вскочил, он хорошо знал, что это значило — бежали волки, перекликаясь между собой. Испуганным животным стал овладевать ужас. Неясный далекий вой голодной стаи делался ближе и отчетливее. Жизнь лося снова висела на волоске. Если бы он мог вовремя бежать по мягкому снегу, лежащему под деревьями, он бы еще имел возможность спастись, но не смёрзшейся снежной поверхности лось уходит от самого быстрого из серых хищников. Кроме того, он все же был на несколько миль впереди стаи, хотя бегство измучило его. Но в сравнении с громадным туловищем лося его копыта необыкновенно малы, непрочная корочка наста выдерживает волка, даже несколько волков, но проламывается под копытами тяжелого лося и тогда вся выгода оказывается на стороне преследователей.

Лось хорошо знал образ действия волков. Они долго гонят крупное животное. Потом самый большой обгоняет его, кидается ему навстречу, в то время избегая его ударов, остальные менее сильные, стараются перегрызть сухожилия задних ног своей жертвы. Усталый лось поднялся, смертельный страх приливал к его горлу, душил его, но он побежал с быстротой лошади, стараясь выбрать более выгодную дорогу. Время от времени он встречал наметённые ветром сугробы, они поднимались крепкими валами, преграждавшими ему путь. Время от времени поток, глухо журчащий под ледяным покровом, заставлял несчастное животное сворачивать в сторону. Силы лося убивали с каждой минутой, с каждым тяжелым вздохом. Глубоко зарывшие и сгнившие корни, казалось, старались захватить его за ноги, с ветвей деревьев хлопьями падал снег, мешая ему видеть путь.

Но вот стало очень светло, на небе стояла полная луна, на снегу лежали резкие тени деревьев, бежать стало легче. Лось инстинктивно понял, что он очутился на тропе, проложенной не зверями. Это был путь траппера, помеченный зарубками на деревьях. Проламываясь сквозь густую чащу, лось почувствовал, что его передняя нога попала в петлю, привязанную к палке, преграждающей тропинку, но это был силок для рыси, а не для лося и веревки порвались, а вой раздавался по-прежнему. Лось слышал, как волки настигали его, громадные и сильные. Их было десять или двенадцать, не больше. Волки Аляски никогда не собираются в такие большие стаи, какие образуют их русские собратья. Они быстро неслись по снегу и их лапы сухо стучали. Лось бежал закинув голову, порывисто дыша, как бы всхлипывая. Отчаянное бегство стало для него почти механическим движением, он был осужден и знал это. Если бы лось не устал, убегая от охотника, он жестко сразился бы с волками своими острыми копытами и могучими рогами, но теперь он был совсем не способен к сопротивлению.

Вдруг лось увидел какой-то золотой блеск и свет между обнаженными стволами призрачных деревьев и его мужество ожило. Лось принял этот свет за лесной пожар, от которого он бежал летом. Тогда лось боялся, теперь же нет, пожар наоборот, спасет его. Если бы ему только удалось вынести его уколы и ожоги и миновать его пламенные прыгающие языки. Очутиться бы по ту сторону захваченного пожаром пространства, он все же может быть ушел бы от врагов. Волки ни за что бы не решили встать лицом к лицу с огнем, но лось ошибался. Среди рощицы деревьев, где была прорублена небольшая полянка, стоял грубо выстроенный бревенчатый дом, футов двадцати в квадрате. Щели между бревнами были законопачены мхом и землёй. Под маленькой печной трубой из листового железа вилась спираль дыма. Низ дома для защиты от холода прикрывала земля. Дверь была пригнана плотно. Окно, в котором кусок пропитанного свечным салом полотна заменял стекло, было тоже без щелей. В нескольких футах от дома пылал большой костер. Между ним были натянуты шкуры разных животных – лисиц, куниц, горностаев, речных бобров, они сушились.

В темной двери дома показалась одетая в мех фигура и красный отсвет костра придавал орлиным чертам траппера дикую красоту. «Ну» — громко произнес он, «Ну» — и сам вздрогнул от звука своего голоса. В течении долгих месяцев он оставался один в лесу и своя собственная речь ему казалась странной. Двигался этот человек бесшумно, как те пушные звери, за которыми он охотился. Одну за другим снимал он шкуры со стоек и ящиков, на которых они были натянуты, чтобы ссыхаясь они не сделались меньше. Собрав меха овец, унес их в свой дом. Затем траппер вышел снова, подбросил охапку сучьев в уголья и искры золотым потоком поднялись и посыпались во все стороны.

Лось бежал на свет. Он знал теперь, что это не лесной пожар, а что-то имевшее отношение к двуногим, которые избивали его родичей, но во всяком случае человек был менее страшен, чем стая врагов, которая с воем гналась за ним. Траппер замер на пороге дома и держал ружье наготове. До сих пор ночью никогда не слыхал мрачного призыва волчьей стаи. Вой этот заставил его сердце сжаться, а кровь похолодеть. До сих пор он считал себя непоколебимым как скала, но этот мрачный звук, доносящийся вместе с ночным ветром, действовал ему на нервы. К счастью огонь разгорался ярко и волки не решатся подойти близко.

Вдруг из-за расплывчатых контуров лесных деревьев показалась фигура большого зверя. Она беспомощно раскачивалась из стороны в сторону и свистящее тяжелое дыхание резало тихий звук. Иногда туманный силуэт сильно качался, почти падал, потом снова поднимался и с трудом двигался вперед. Траппер наблюдал за лосем и не мог отвести глаз от приближающегося животного. Лось подбежал прямо к дому. Жалобные и запавшие глаза лося смотрели в серые глаза человека, которые были широко открыты от изумления. Под самым ружьем охотника был громадный запас лосиного мяса, запас которого хватило бы на много недель, но человек бесшумно положил оружие на утопленную землю, заменявшую ему в доме пол. «Ничего, старина, ничего» — тихим голосом сказал он, не спеша дотронулся до громадного гостя, который стоял перед ним. Охотник боялся испугать или прогнать его.

Лось тяжело прислонился к стене дома и опустил голову. Его большие рога поднимались точно ограда над еле шевелящимися ушами. Тяжелое облако пара стояло над ним и вдруг, точно не способные выдержать тяжесть большого тела, ноги лося подогнулись и громадное животное опустилось на землю. Траппер, стараясь не испугать его, вышел из дома, нагнулся над костром и прибавил в огонь топливо. Он делал все это торопливо, опасаясь полков, потом прислушался. Тишина. Стая пробежала мимо, не выдержав вида пламени. Теперь кругом стояло полное молчание темной морозной северной ночи. Нигде в мире не бывает такой тишины.

Всю ночь человек поддерживал пламя. Всю ночь лось спал, истощенный долгим бегством. Два раза траппер подкрадывался к своему гостю и смотрел на него. Никогда еще он не видал таких рогов, которые, как ему подсказывал опыт, достигли наивысшего развития. Он любовался на них, опытным глазом измерял их, считал их отростки. Если бы траппер добыл этот трофей и отвез его в ближайший торговый пункт, любой скупщик дал бы за него сто долларов, даже больше. Между тем, глядя на склоненную голову лося, траппер чувствовал странную небывалую нежность. Мягкие чувства не часто закрадываются в сердце охотника, он убивал множество животных, а между тем лося, который доверился ему, который так смело попросил у неё гостеприимство, странным образом волновал двуногого жителя лесов.

Случилась странная необыкновенная вещь. Расскажи ему об этом кто-нибудь другой, траппер недоверчиво засмеялся бы. Перед ним лежал лось, вероятно, тот самый, за которым он целый день гонялся на лыжах и траппер почему-то почувствовал, что не решится поднять на него руку.

Ночь прошла. Рассвет разбудил лес. Легкие, пурпуровые, розовые, золотые и голубые облака перерезали горизонт. В прозрачном утреннем воздухе стояли мрачные силуэты обнаженных деревьев. Над дорожкой траппера ночная дымка рассеивалась под дыханием ветра с ледяных гор. Его дыхание осыпало мелким порошком снега тело лося, который все еще лежал близ закрытый двери домика траппера. Сильный порыв ветра вдруг налетел на дом. Печная труба сорвалась со своего места на крыше, упала как раз на голову лося и внезапно разбудила его. Он мгновенно очутился на ногах, готовый к немедленному бегству. В течении секунды стоял он точно каменное изваяние, подняв свой округленный нос. Яркий утренний свет обливал его голову, отчетливо определяя грациозный контур его массивного тела. Потом он с ужасом почуял человека. Заметная дрожь пробежала по его телу, он весь сжался и описав большой круг, бросился бежать.

Громадные рога ударились об выдававшуюся балку на углу дома. Левый из них зашатался и упал на землю. Подходило время смены рогов и удары, которые они ночью получили во время безумного бегства животного, ускорили это дело. Лось усиленно потряс головой, он чувствовал на ней непомерную тяжесть и второй, правый рог бесшумно скользнул вдоль его плеча. Теперь лось уже без препятствий исчез в темноте леса, затерялся в чаще.

Дверь дома открылась, продвигая нанесенный на неё снег. Траппер, готовый отправиться по своей длинной тропе осматривать силки, взглянул на то место, где недавно лежал лось, его глаза проследили за отпечатками ног животного и заметили исполинские рога, лежавшие на земле. Он подошел, поднял их, ощупывая как бы отполированные отростки и любовался ими. «Ну» — прошептал наконец, «ну». В этом странном восклицании выражалась и радость, и удивление, и признательность.